»  Личный опыт  »  Поиск и другой опыт

Дни прошлые

Бог игрив. Он играет в прятки с нами. Он играет также и во многие другие игры, но время идет, а мы не улавливаем ни этой игры, ни ее правил. И вообще, мы действуем по-детски. Мы просто не понимаем Его. Мы либо игнорируем Его полностью, либо обвиняем Его за наши бомбы, наши семьи, за наших попов и наших аятолл. Многие из нас пускают слезу, пытаясь найти Его. Но самой распространенной ошибкой является обвинение Его за наши же выходки, ибо нашей любимой уловкой является делать пародию из Его игры. Мы ошибочно думаем, что для того, чтобы вновь повернуться к Нему, мы должны одеваться в черное, как католические священники, или в желтое, как буддистсткие монахи, или отращивать длинные волосы, как сикхи, или обривать головы, как тибетские ламы. Мы ошибочно думаем, что нам нужно ехать в Индию, чтобы подхватить там гепатит, или получать крещение путем полного погружения в плавательный бассейн, для того чтобы получить второе рождение. Наше понимание Бога приходит от специалистов, которые описывают Его в книгах. Но Он - то здесь, то там, неуловимый. Некоторые люди верят в Карла Маркса, но такие довольно редки сегодня. Другие не верят ни во что. Что касается меня, то я действительно не безгрешен. Но бывали и светлые времена, иные, когда у меня были предчувствия.

Искатель Истины может иногда позволить себе быть немного ловкачом, петляя в этом мире, в котором правит Обман. Гурджиев, который был весьма умен, дал нам пример этой ловкости. Оказавшись в Самарканде на мели, почти без денег, он ловил воробьев, красил их краской индиго, а затем продавал как "американских канареек" по два рубля за каждого. Хотя я никогда не обнаруживал в себе никакой такой жилки изобретательности, тем не менее я понял, что мне нужно разработать систему трюков и уловок, чтобы выжить и, если можно, даже процветать. Однако со временем я обнаружил:иломать комедию скучно, и в итоге сбросил эту маску.

Когда я вспоминаю себя в то время, я нахожу, что во мне тогда был первозданный голод. И это именно то, что справедливо в отношении меня. Я всегда знал, что мы живем, выражая только долю нашей реальности. Я хотел жить со стопроцентной насыщенностью. Я настроил свой ум на это, когда мне было 14 лет, но я не был полностью уверен в том, как осуществить это. Вытекающие из этого испытания и ошибки отмечали мое вступление в совершеннолетие. Это целая история.

Мне посчастливилось родиться в очень обеспеченной семье. Учась в женевском университете, где самым главным было веселье, я тратил много времени на поиск сиюминутного наслаждения и удовольствия. Мое сердце - но было ли оно действительно моим сердцем? - работало с перегрузкой, и я влюблялся часто и серьезно. Я влюблялся в "Венеру" Ботичелли, в "Елену" Буше и, вскоре, в реальных женщин из плоти и крови, с которыми я сталкивался на живописных тропах моих эскапад на греческих островах, на юге Франции и в других местах.

Между прочим я получил также юридическое образование, но это не имело значения. Важным для меня в жизни было испробовать столько ароматов и удовольствий, сколько можно, и искать наслаждения, используя любой удобный случай, стоило им только подвернуться. Я танцевал кадриль под сводами дворцов. Я катался на лыжах под фиолетовыми небесами высоко в горах. Я сталкивался с прекрасными тенями, когда они проходили мимо меня на улице, но все они убегали.

На этом пути я пытался создавать из своей жизни поэму, но всегда использовал плохие исходные материалы. Мир удовольствий и образов является также миром разочарований. Красота проходит, удовольствие мелькает и исчезает. Я хотел испробовать все плоды, и я хотел удержать их вкус во рту. Разумеется, я потерпел неудачу.

В красоте женщины, или идеи, или статуи я мог видеть как бы навевание единой вселенской красоты, всегда недостижимой. Но, следуя образцу, я терялся в набросках. Высшая степень иронии состояла в том, что я ощущал самого себя похожим на какой-то торопливо и плохо сработанный набросок, относительно которого можно только догадываться - что является пыткой, - какая картина может быть за этим наброском.

В то же время религия "официального толка", распространяемая на Западе, больше никого не интересует. Воспоминания о школьных днях захватывают меня на какое-то время: епископ монотонно, нараспев читает григорианские псалмы из-под своей смешной сутаны с капюшоном, в то время как сонм братьев клириков церемонно подпевает, - тогда, прежде всего, он был духовным отцом моего сознания. Горгульи, которые поддерживают своды соседней базилики, с удовольствием подсмеиваются над всем этим.

Я смотрел свысока на тех, кто думал, что нашел истину, разрушая старого золотого тельца и воздвигая новых: Бога, Патриотизм, Технологию, Революцию, Молодость. Однако я не принадлежал к группе легкомысленных циников, о которых Ницше, мой брат по предвидению и мукам, писал: "Именно то, что человек думает, что он живет просто так, делает его вульгарным". А что же делает жизнь достойной того, чтобы жить?

Я не нашел ничего стоящего, если не принимать во внимание, вероятно, сам поиск чего-либо стоящего. Тем не менее я должен был найти ответы на различные вопросы, которые имели величайшую важность, несмотря на их предельную простоту, и которые я не мог выбросить из своей головы: "Как быть счастливым? Как сделать кого-либо другого счастливым? Что есть истина?" В отличие от Понтия Пилата у меня не было чаши воды, чтобы умыть руки.

Иногда я пытался как-то систематизировать свои вопросы: "Либо Бог существует, либо нет. Если Он не существует, пусть все летит в тартарары. Но если Он существует, Его определенно следует искать дальше." Временами я был непосредствен, как дитя. Настолько лучшим, - если бы это самое ценное осталось. Не было ничего, что могло бы удерживать меня в стенах моей комнаты, поэтому я сбежал. У меня была подруга из Голландии, которая любила тюльпаны и гашиш, особенно гашиш. Она была так добра, что приобщила меня к своему пристрастию. Но на самом деле все эти казавшиеся мне спасительными побеги, которые мы планируем столь изощренно и тщательно, не спасают нас. В действительности - не более чем игра, которую мы называем "любовью", или движения, которые мы называем "ласками", посредством которых мы пытаемся прикрыть тот неотвратимый факт, что другой всегда остается другим.

Было ли мое сознание более развитым, чем у других? Если и так, то это мало помогало мне. Я ощущал давление жестокого, скучного и безрадостного общества. Я видел вполне отчетливо этих людей вокруг меня, пытающихся плавать в густом тумане, погружающихся в то, что Паскаль называл "восстановлением сил, развлечением", гоняющимися за политическими убеждениями, или успехом, или любовью, без особого понимания механизма, дающего им силы. И если даже я смотрел с более глубоким пониманием, на самом деле я не был лучше других. Меня даже не извиняло то, что я не знал об этом.

Итак, я научился смеяться над собой, чтобы иметь право смеяться над другими. На этом пути я проходил через социальные ритуалы, которые нужно знать для того, чтобы успокаивать других членов общества. Я делал то, что люди из истеблишмента считают наиболее респектабельным: получение классического образования в Европе и США и должности международного гражданского служащего. Я производил впечатление на тех людей, которые были менее респектабельными, тем, что принимал наркотики, жил в коммунах хиппи и посещал секты Страшного Суда. В общем и целом, я не намного лучше других понимал, что следует делать, и чего следует избегать. Я надеялся выиграть время. Подобно маленькому соломенному Фаусту, я заключил пари с Мефистофилем, думая, что я невинен настолько, насколько коварен дьявол, и поэтому я не буду побежден им. Я смело опалял свои перышки в различных огнях ада.

Обнаружив, что индуистская философия прошла долгий путь в вопросах, касающихся происхождения Вселенной, о связи между Духом и материей и о поисках Собственного Духа, я сфокусировал на этом свое внимание. Но, познакомившись с некоторыми из этих импортированных восточных "учителей" поближе, я обнаружил, что они являются ордой жуликов и базарных мистиков, отбирающих у своих последователей все их богатство и имущество, а также их духовное и умственное здоровье. Некоторые из обманутых таким образом невинны, как ягнята по отношению к убийце, другим, увы, кажется, что они нашли Мессию, - они действительно обмануты, полагая в своем высокомерии, что могут купить Бога, оплачивая технику медитации и принимая на веру ложь, что они являются организацией новой избранной расы. Я продолжал говорить себе, что смирение является единственным оружием тех, кто пытается приблизиться к Богу. Сам того не зная, я открыл одно из правил этой божественной игры, хотя часто мне не удавалось применять его.

В Болонье, где мне пришлось учиться в течение года, я с удовольствием бродил по улочкам и маленьким площадям, которые превращались в декорации шекспировской сцены каждое воскресенье, когда первые шоки от нефтяного кризиса очищали их от автомобилей. Эта старая страна, Италия, была переполнена эстетами и интеллектуалами, которые учили меня, что эстетика и интеллект, предоставленные самим себе, ведут в никуда. Вкус декаданса возбуждает вкусовые рецепторы, бедная Европа. Где же тогда будет расцветать весна?

Как результат учебы и различных переживаний, в моей голове начал созревать вопрос, ставящий в тупик. Я предпринимал попытку за попыткой найти ответ. Я шел по следам великих искателей прошлого: Арджуны, Эхнатона, Канта, Ленина. Синтез никогда не будет иметь места, сказал Маркузе, предлагая великий отказ. По-видимому, он не знал о Патанджали, учителях Дзен-буддизма и всех тех, кто говорил, что синтез можно испытать через трансформацию сознания личности. Этот маленький мозг еще раз стало лихорадить, когда я начал распознавать очертания этого загадочного вопроса.

В 1974 году, когда я жил в Вашингтоне, я начал догадываться, что только беспрецедентное историческое событие могло бы остановить скольжение нашей экосистемы в направлении полного самоуничтожения: только такое событие могло бы разорвать цепь путаницы и напряжения, которая тянет нас в направлении растущего дисбаланса. Подобно столь многим другим, я пришел к заключению, что это событие произойдет в области человеческого сознания и что знамения времени - так же, как и положение планет, - указывали на то, что это событие надвигается. Я не знал, однако, где и когда оно произойдет. Возможно, оно уже происходит?

Этот вопрос можно было бы сформулировать таким образом: "Как развить новое измерение сознания вне интеллекта, представляющее в сознании эволюцию, а не регрессию?" - Возвращение к инстинкту не было бы решением проблем нашей цивилизации, потому что термины "инстинкт" и "цивилизация" не выражают ничего, кроме великого человеческого противоречия, которое не может быть разрешено шараханьем назад и вперед между такими противоположностями. Более того, типичное психическое состояние западного человека представляет собой весьма развитый и приобретенный уровень рациональности. Что касается этого приобретения, то эти инстинктивные попытки выходить за пределы думающего ума могли бы считаться регрессом. Попыток делать это сегодня множество: наркотики, секс как освобождающая сила и как взгляд на жизнь, вовлечение в псевдомистические и псевдомагические парапсихологические опыты. Существующий цирк "новых церквей", ложных гуру, основанных на научной фантастике религий, колдунов и их учеников - все подтверждает, что ожидаемый прорыв в области сознания носится в воздухе. Действительно, как в XIX веке наблюдался прорыв на материальном уровне при промышленной революции, так почему бы второй половине XX века не принести подобный переворот на духовном уровне с внутренней революцией? Если бы мы действительно хотели посвятить себя тщательному религиозному, литературному, артистическому и поведенческому анализу самых передовых обществ, то этот, в чем-то гегельянский, путь толкования направления в истории не казался бы слишком неестественным.

Даже в этот момент, когда я пишу эти слова, сотни авторов и деятелей кино всех мастей ставят перед собой задачу об окончательной отработке основы этой гипотезы. Но это основа, которая остается великолепной в своей пустоте. Как я сказал себе десять лет назад, что до тех пор пока мы действительно не испытаем этот прорыв в нас самих, все эти гипотезы будут не чем иным, как дымовой завесой. Это я мучительно осознавал.

Откровенно говоря, следует признаться, что я также не ощущал под собой почвы. Я был сыт по горло друзьями, у которых стрелка постоянно указывала на "секс". Я заблудился в своих играх, потому что желаемый объект, девушки, или, скорее, радость от пребывания с кем-то вместе, покинула меня полностью. Мы все думали, что "свободная любовь" дает максимальный шанс для счастья и удовлетворения: это стало основой мировоззрения в нашем образе жизни. Но сколь многие из нас действительно наслаждались нашими случайными встречами? Зачем такая ненадежность? Как отдавать себя кому-то, кто может завтра исчезнуть с другим партнером, чьи физические данные лучше или чей автомобиль больше? Даже когда я был с моей подружкой, мое внимание направлялось к другим девушкам. Это беспокойство не давало мне наслаждаться тем, что я имел. Я хотел прервать это безрассудное, подобное порханию бабочки, поведение и быть в состоянии испытывать, если нужно, спонтанность в дружбе и любви без этих мыслей о сексуальности, которые заполняют наши умы и разъедают наше внимание. Но я не знал, как это сделать.

Я был сыт фабриками университетов и их продукцией, идеями. Роль моих профессоров сводилась к тому, чтобы во имя аналитической мысли расщеплять волоски до бесконечно малой толщины, - и все это за счет налогоплательщиков. Нет там более ничего всеобщего относительно знания о том, что вращает приводные ремни Вселенной. Этот хаотический мир, разделенный в большей или меньшей степени на отсеки; каждое академическое учреждение поглощено заботой о своем собственном маленьком садике без какого бы то ни было соединения с целым. Несмотря на это, я пользовался лучшим, что было в этом мире, чтобы с легкостью подбирать себе учителей в политических науках. Затем без дальнейших хлопот я вскочил в "пакард" выпуска 1954 года и направился в Нью-Орлеан и Лос Анджелес. Я люблю путешествовать. Жизнь снова была забавой, наслаждением восходом солнца над пиками Долины Монументов, купанием в свежих водах Тихого океана.

Когда я прокручиваю в уме ленту событий в том путешествии, то становится любопытным, как все вокруг подталкивало меня туда- сюда, чтобы привести к запланированной встрече. Например, когда я странствовал по Аризонской пустыне, планета Венера обычно необъяснимо появлялась в поле зрения окошка палатки, где бы я ни ставил палатку! Я прибыл в Большой Каньон в проливной дождь. Тем не менее помолился о великолепной радуге, и она появилась в течение пяти минут! Казалось, это доставляло удовольствие какому-то невидимому божеству, - даровать мне исполнение каждого желания наиболее любезным образом. Последовательность совпадений и символов, вместе с большой долей юмора, привела меня в итоге в Беркли в дом студента экономического факультета по имени Раджеш. Раджеш был смышленым парнем, а также и чутким. Наши долгие беседы длились целыми ночами в обсерватории, которая нависала над заливом Сан-Франциско. В конце концов через неделю с большими предосторожностями и с некоторой робостью, что сделало это событие почти торжественным, он показал мне фотографию индийской женщины с загадочной улыбкой, царственно сидящей в священной и защищающей позе.

- В настоящее время Она живет в Англии, вблизи Лондона, - сказал он мне, - и я знаю, что Она ожидает тебя. В прошлом Она принимала рождение много раз, и статуи, отражающие Ее в тех рождениях, имеются всюду на Земле. Как было обещано, Она пришла снова, и Она находится здесь для нашего освобождения. О, ты не можешь знать..., тебе нужно поехать и встретиться с Ней!

- Но, Раджеш, как ты можешь говорить такие вещи?

- Ты можешь ощутить это сам, - ответил Раджеш, - ты действительно можешь ощутить это. Ты можешь ощутить фантастическую энергию, которая исходит от Ее тела в форме прохладных вибраций, и ты входишь в новое состояние сознания! Ты должен ехать туда и увидеть это сам. Очень немногие из нас сделали так. В этом нет ничего похожего на ту псевдодуховную чепуху, которой ты пытался заниматься.

Трудно поверить в проявление чего-то, что ты искал столь долго, трудно поверить в такую грандиозную новость. Равным образом трудно поверить, что Существо, которое может действительно помочь другим, может жить в этом мире, будучи неизвестным нам, принимая пищу и спя просто как один из нас, работая над осуществлением новой духовной революции. Тем не менее, Раджеш не был ни мечтателем, ни фанатиком, ни глупцом. Знамения времени указывали на надвигающиеся перемены. Нас окружают лжепророки Апокалипсиса, скрывающие свой обещанный приход в безумном шлейфе наркотиков и культов. Неуправляемая психическая активность и сексуальное отклонение угрожают единству семейной ячейки. В развитых странах технология физического выживания человеческого рода стала темой математических моделей со все более пессимистическими прогнозами. И если всегда эта сцена устанавливалась для глобального изменения направления, то сейчас это было для многих из нас.

Итак, был только один вариант, чтобы проверить это. Я поехал в Чикаго и двумя днями позже, наполненный чувством оптимизма, сел в самолет, который летел в Англию.

Такова вкратце история первых двадцати пяти лет моей жизни. Я должен признать, что мне очень повезло. Я не был скормлен львам или распят на кресте. Мне не предлагали выпить цикуту, я не был разрушен наркотиками. Я не должен был даже быть отправлен в сибирский ГУЛАГ. В конечном счете, я утешился открытием того, какими неоригинальными в действительности были мои поиски. Я шел по стопам многих монахов и сумасшедших, поэтов и философов, королей и святых, которые ломали головы над теми же вопросами. Истинно извечными вопросами, которые всегда переживали свои ответы. Каким должен был быть ответ этой загадочной особы, к которой поспешал я, летя в самолете? - Я знал только Ее имя: Шри Матаджи Нирмала Деви.

Из книги Грегуара Кальберматтена "Пришествие"