»  Личный опыт  »  Поиск и другой опыт

Незабываемый опыт

Рассказ доктора Богдана о пребывании Шри Матаджи в Москве во время путча 1991-го года. Доктор Богдан был лидером Сахаджа Йоги в России с 1990-го по 1997-ой годы.

В августе 1991-го, в тот вечер, когда в Москве случился путч, Шри Матаджи была единственной во всей Москве, кто проводил программу. У нас был забронирован зал на Армейском стадионе, все другие программы были отменены, и мы были предупреждены о том, что в десять часов начинается комендантский час. Мать провела прекрасную программу, как это обычно Она делает. На программе, как мне кажется, присутствовало четыре тысячи человек. Люди окружили Мать после программы, некоторые из них со слезами подходили к Матери, излучавшей бесконечную любовь. Мать медленно отходила назад, так как все хотели прикоснуться к Ней, быть рядом с Ней. Она медленно двигалась назад, а я подумал: "О Боже, уже почти десять, без пяти минут десять, и нам все еще нужно пробраться через центр Москвы". Там царил комендантский час - военный закон. Я был водителем автомобиля Матери, "Москвича". Я перебрался через водосточный желоб на тротуаре и припарковал автомобиль перпендикулярно тротуару. Я открыл заднюю дверь автомобиля. Шри Матаджи была позади, и, когда Она оказалась в метре от автомобиля, я сказал: "Шри Матаджи, Ваша машина". Она огляделась вокруг: "А, очень хорошо", - и села в машину. Затем я закрыл дверь, и мы поехали, пытаясь прорваться сквозь комендантский час.

Мы ехали по Ленинградскому проспекту, была абсолютная темнота, так как все фонари были выключены. Внезапно я услышал: "Тук, тук, тук, тук, тук", - это был звук спущенного колеса. Мы остановились. Я никогда не менял колеса на "Москвиче", это был мой первый опыт. В машине на заднем сиденье справа от Шри Матаджи сидел Йоги Махаджан. Спустившее колесо было прямо под местом, где сидела Шри Матаджи. Я достал домкрат, чтобы приподнять машину и поменять колесо. Я старался поставить новое колесо, но оно не надевалось. И я сказал себе: "Посмотри, Богдан, здесь есть четыре болта и четыре отверстия", - но колесо никак не получалось поставить. Я вспотел. Когда Йоги Махаджан вышел из машины и засучил рукава, я знал, что все было очень серьезно. Я знал, что если этот парень вышел помочь, то у нас, действительно, были проблемы... Я сказал: "Хорошо", - и посмотрел на Мать через приоткрытое окно автомобиля. Я спросил Шри Матаджи: "Вы в порядке?"

И в это самое время примерно шестьдесят боевых танков Т82 выехали на Ленинградский проспект с юга. Танки двигались к бивуаку, к Центральному спортивному комплексу, где было расположено Армейское командование. Я смотрел на эти танки и на ребят, на командиров танков в их кожаных шлемах, красноармейской форме. Командиры были бледны, но решительны. Они смотрели вперед, нервничая, так как существовала вероятность открытия огня по своим согражданам. Эти люди были настолько молоды и бледны, что я сказал: "Это же дети, что же они делают, посылая этих детей воевать"? Я действительно так думал: "Почему же не взрослые?" Это то, что я чувствовал, но затем я подумал: "Конечно, Богдан, на войну всегда отправляли восемнадцати- и девятнадцатилетних парней, но они еще дети, я их считаю детьми". Они именно те, кто идут умирать, в то время, как зрелые политики остаются в своих кабинетах или офисах пить водку, шерри или портвейн, если они англичане, - это были мои первые мысли.

Затем я спросил Мать: "Вы в порядке?" Она надела свои маленькие очки и сказала: "Да, я изучаю..." В то время шестьдесят танков с ревом шли по улице. Затем мы поняли, что эти танки должны были способствовать успеху путча, но армейские командиры решили не отправлять эти танки.

Танки спокойно ждали, и все выглядело так, как будто эти танки были для Горбачева. И для того, чтобы у Шри Матаджи была возможность посмотреть на эти танки, необходимо было, чтобы у нас спустило колесо. Я думаю, что в случае отправки танков в разные части Москвы, они бы оказывали содействие путчу, но танки были нейтрализованы святым взглядом и вниманием Матери. Я понял, что Мать спасала Россию, а я в то время спасал наше колесо - у каждого из нас были свои задачи. Каждому - свое. Я пытался поставить колесо. Я бы все понял, если бы шурупы были круглыми, а отверстия квадратными, но круглыми были и шурупы, и отверстия. Это было выше моего понимания, я начинал сердиться.

Фактически, нас "спас" Йоги Махаджан. Именно он заметил маленькие направляющие, которых я не видел. Они позволили нам аккуратно установить колесо на четыре шурупа. Позже я узнал, что похожий механизм существовал на послевоенных английских автомобилях выпуска 1947-1948 годов. И наконец, я понял что к чему. Когда Йоги мне на это указал, я был готов расцеловать его. Именно он был ключом к успеху. Итак, я поставил колесо, и мы поехали. Я был в костюме, мои руки по локти были вымазаны в масле. Был август-месяц. Мы двигались к центру Москвы по Ленинградскому проспекту. Не доезжая до улицы Горького, внезапно на расстоянии мы увидели людей, создавших шлагбаум из баррикад, и я сказал: "О, они нас не пропустят!" Нам нужно будет ехать южнее до Расторгуева. Очень тихонько Мать сказала: "Богдан, с нами все будет в порядке?"

В тот момент Мать открыла мое сердце, я хотел было сказать: "Конечно, Мать". Я подумал: "Постой, это же Ади Шакти находится здесь, Она дала мне такое большое сердце, в котором нет страха. Какую майю Она мне дает сейчас?" Я тихонько начал: "Извините, Мать, Вы...". Затем я громко произнес: "Да, Шри Матаджи, я думаю, с нами все будет в порядке". Знаете, Она играла в тот момент, Она действительно играла. Затем Она тихонько сказала: "Богдан, поверни налево". Моя первая реакция была: "Мать не знает". Затем: "Богдан, ты с ума сошел? Откуда у тебя такие мысли, что Мать не знает? Ты должен просто молчать". Через секунду эти мысли были нейтрализованы: "Да, Шри Матаджи".

"Налево", - затем Шри Матаджи сказала: "здесь поверни направо, и еще раз направо". Было темно. Мне казалось, что мы едем по улицам с односторонним движением, что мы сбились с пути. Я ни о чем не спрашивал, никуда не смотрел. Мы приехали к жилым многоэтажным домам, типичным для России. Мы ехали не по дороге, а по траве и грязи. Я не знал, был ли там какой-нибудь котлован, стены или камни. Я просто ехал. Мать продолжала говорить: "Налево, направо". И на другой стороне реки на юге показалось Варшавское шоссе. Я не знаю, как это произошло, в то время как весь центр города был заблокирован.

Это был незабываемый опыт.